Неточные совпадения
Обе сражавшиеся стороны не имели огнестрельного оружия, и
неприятели, при первых выстрелах, бежали, оставив свои жилища в
руках победителей.
Впрочем, Алексей Степаныч не чувствовал ни страху, ни отвращения; для него это была не новость, и сначала его даже забавляли и стук, и возня, и дерзкие прыжки этих противных животных, а потом он даже заснул, с подставкой в
руках, лежа поперек кровати; но Софья Николавна беспрестанно его будила, и только по восхождении солнца, когда
неприятель скрылся в свои траншеи, заснула бедная женщина.
— Помни, ребята, — объяснял Ермилов на уроке, — ежели, к примеру, фихтуешь, так и фихтуй умственно, потому фихтование в бою — вещь есть первая, а главное, помни, что колоть
неприятеля надо на полном выпаде, в грудь, коротким ударом, и коротко назад из груди у его штык вырви… Помни: из груди коротко назад, чтоб ен
рукой не схватил… Вот так! Р-раз — полный выпад и р-раз — коротко назад. Потом р-раз — два, р-раз — два, ногой притопни, устрашай его,
неприятеля, р-раз — д-два!
— Помни, ребята, — объяснял Ермилов ученикам-солдатам, — ежели, к примеру, фихтуешь, так и фихтуй умственно, потому фихтование в бою есть вещь первая, а главное, помни, что колоть
неприятеля надо на полном выпаде в грудь, коротким ударом, и коротко назад из груди штык вырви… Помни, из груди коротко назад, чтобы ён
рукой не схватал… Вот так: р-раз — полный выпад и р-раз — назад. Потом р-раз — д-ва, р-раз — д-ва, ногой коротко притопни, устрашай его,
неприятеля, р-раз — два!
— О, в таком случае… Господин Данвиль! я признаю себя совершенно виноватым. Но эта проклятая сабля!.. Признаюсь, я и теперь не постигаю, как мог Дюран решиться продать саблю, которую получил из
рук своей невесты… Согласитесь, что я скорей должен был предполагать, что он убит… что его лошадь и оружие достались
неприятелю… что вы… Но если граф вас знает, то конечно…
— В том-то, брат, и дело! — сказал Сборской. — Надо почаще надоедать
неприятелю. Как не дашь ему ни на минуту покоя, так у него и
руки опустятся. Вот, например, этот молодец Шамбюр, чай, у всех наших аванпостных как бельмо на глазу.
— А мы с тобой, сослуживец моего батюшки, — примолвил Рославлев, взяв за
руку сержанта, — с остальными встретим
неприятеля у самой деревни, и если я отступлю хоть на шаг, так назови мне по имени прежнего твоего командира, и ты увидишь — сын ли я его! Ну, ребята, с богом!
Но каково же было изумление, исступление и бешенство, каков же был ужас и стыд господина Голядкина-старшего, когда
неприятель и смертельный враг его, неблагородный господин Голядкин-младший, заметив ошибку преследуемого, невинного и вероломно обманутого им человека, без всякого стыда, без чувств, без сострадания и совести, вдруг с нестерпимым нахальством и с грубостию вырвал свою
руку из
руки господина Голядкина-старшего; мало того, — стряхнул свою
руку, как будто замарал ее через то в чем-то совсем нехорошем; мало того, — плюнул на сторону, сопровождая все это самым оскорбительным жестом; мало того, — вынул платок свой и тут же, самым бесчиннейшим образом, вытер им все пальцы свои, побывавшие на минутку в
руке господина Голядкина-старшего.
Наконец наш герой успел-таки взмоститься на дрожки, лицом к своему
неприятелю, спиной упираясь в извозчика, коленками в коленки бесстыдного, а правой
рукой своей всеми средствами вцепившись в весьма скверный меховой воротник шинели развратного и ожесточеннейшего своего
неприятеля…
А людям было невыносимо сидеть сложа
руки или стоять по целым суткам на часах против невидимого и, как все были убеждены, несуществовавшего
неприятеля, питаться скверною пищею и ждать своей очереди заболеть.
На луговой стороне Волги, там, где впадает в нее прозрачная река Свияга и где, как известно по истории Натальи, боярской дочери, жил и умер изгнанником невинным боярин Любославский, — там, в маленькой деревеньке родился прадед, дед, отец Леонов; там родился и сам Леон, в то время, когда природа, подобно любезной кокетке, сидящей за туалетом, убиралась, наряжалась в лучшее свое весеннее платье; белилась, румянилась… весенними цветами; смотрелась с улыбкою в зеркало… вод прозрачных и завивала себе кудри… на вершинах древесных — то есть в мае месяце, и в самую ту минуту, как первый луч земного света коснулся до его глазной перепонки, в ореховых кусточках запели вдруг соловей и малиновка, а в березовой роще закричали вдруг филин и кукушка: хорошее и худое предзнаменование! по которому осьми-десятилетняя повивальная бабка, принявшая Леона на
руки, с веселою усмешкою и с печальным вздохом предсказала ему счастье и несчастье в жизни, вёдро и ненастье, богатство и нищету, друзей и
неприятелей, успех в любви и рога при случае.
Не забудь утешить и старца: он был всегда добрым человеком;
рука его, вооруженная лютым долгом воина, убивала гордых
неприятелей, но сердце его никогда не участвовало в убийстве; никогда нога его, в самом пылу сражения, не ступала бесчеловечно на трупы несчастных жертв: он любил погребать их и молиться о спасении душ.
Морская жилка жила в нем, как и в Степане Ильиче, и он всем существом почувствовал смысл всех этих «штук» адмирала и пламенно желал, чтобы «Витязь» не ушел, точно «Витязь» в самом деле, был
неприятель, которого выпускали из
рук.
— Горе-то, горе какое! В огне наш город! В опасности родина… Что ж будешь делать, — надо смириться, детка. И тебе тоже смириться надо. Отец правду пишет: куда тебе ехать сейчас? Читала письмо? Город бомбардируется… Кругом
неприятели… Попадешься им в
руки — не пощадят…
На улицах картина ада в золотой раме. Если бы не праздничное выражение на лицах дворников и городовых, то можно было бы подумать, что к столице подступает
неприятель. Взад и вперед, с треском и шумом снуют парадные сани и кареты… На тротуарах, высунув языки и тараща глаза, бегут визитеры… Бегут они с таким азартом, что ухвати жена Пантефрия какого-нибудь бегущего коллежского регистратора за фалду, то у нее в
руках осталась бы не одна только фалда, но весь чиновничий бок с печенками и с селезенками…
Этот офицер, штабс-капитан Святополк-Мирский, прикомандированный к 1 читинскому казачьему полку, раненый в кисть левой
руки во время японских событий, был послан генералом Мищенко, действующим в так называемом, восточном отряде, на разведки в тыл
неприятеля с одним казаком.
Все творят крестное знамение и, как будто оживленные благодатию, несутся за вождем, которому никто не имеет силы противиться. Вера сильна в душах простых.
Неприятель сдержан, и вскоре бой восстановлен. Вадбольский творит чудеса и, как богатыри наших сказок, «где махнет
рукой, там вырубает улицу, где повернется с лошадью, там площадь». Конница неприятельская опозорена им; но то, что он выигрывает над нею, похищает у него славная пехота шведская. И ему не устоять, если не приспеет помощь!..
Он знал, что этот гордый лифляндец, унеся из-под секиры палача
руку и буйную голову свою, служит тою и другою опаснейшему его
неприятелю, — и поклялся в лице его унизить лифляндских дворян его партии и отмстить ему, хотя бы ценою славы собственной.
— Закусить! Вы могли бы это сделать в походе. На войне минуты дороги. Виноват, однако ж, тот, кто дал вам поздно ордер. Впрочем, видно, вы храбрый офицер, не убежали от
неприятеля, как другие из вашей команды. Я взыскал с них. По перевязи на
руке вашей вижу, что вы кровью своей искупили вашу вину.
Недельщики, боярские дети, толпою, под начальством неистового Мамона, вторгаются в палаты словно
неприятели, вырывают светочи из
рук холопов, шумят, голосят, гремят железами, всюду проникают в клети и подклети, в божницу и повалушу, на дворы, в сады, в жилые и нежилые строения, везде шарят, тычут мечами, все переворачивают вверх дном.
Мы вправе лишь сказать одно: кто, как сделал то Иоанн, в решительную минуту, когда наше войско стремглав бросилось из Казани, преследуемое
неприятелем, стал перед ним и остановил робких, кто своею
рукою писал правила Стоглава, заботился о торговле, о просвещении, тот не был бегун, не знавший, где укрыться от толпы татар, как описывает его Курбский, или малодушный властитель, которого силою заставили полюбить на время добродетель.
— Неправда, — гневно сказала она, — сколько знаю Стабровского, я никогда не замечала, чтоб он был занят собой. Что ж до его красоты, то никто, конечно, кроме вас не найдет в ней ничего женоподобного. Скорее, к его энергической, одушевленной физиономии шли бы латы, каска с конским хвостом, чем одежда мирного гражданина. Воображаю, как он хорош бы был на коне, с палашом в
руке, впереди эскадрона латников, когда они несутся на
неприятеля, когда от топота лошадей ходит земля и стонет воздух от звука оружий.
— Чудный человек твой хозяин, — сказал Аристотель своему спутнику, — боится диавола, как дитя, напуганное сказками своей няньки, ненавидит иноверцев и считает их хуже всякого нечистого животного, из
неприятеля на поле битвы готов сделать чучелу и между тем чести, благородства необыкновенного! Своими
руками убьет воина, который оберет пленника, и готов сына убить, если б он посягнул на дело, по его понятиям, низкое.
Натиск трезубцев в
руках избранных мощных повстанцев, похожих на мясников, должен был, казалось, произвести сильное опустошение в рядах
неприятелей.
— Не в пору же тронулись вы в путь, батюшка, — сказал он, разразясь добродушным смехом. — Вам до места вашего назначения, как до северного полюса. Все места до него заняты
неприятелем, того и гляди нагрянет сюда. Я получил сейчас приказание сняться с моего поста и ретироваться. Закусите-ка на скорую
руку, чем Бог послал, и марш с нами, если не хотите попасться в плен. Да на чем вы сюда?
Казалось, что пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать
неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших
руках знатную часть губерний, ныне
неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах
руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро-меньших усилий,
неприятель бежал) испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв ПОЛОВИНУ войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтоб уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь
неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно итти, убегает от своего врага и, часто, думая убежать, идет прямо к нему в
руки.